Креститься не разучились и Пасху отмечали

Бывшей несовершеннолетней узнице смоленского концлагеря Александре Андреевне Елисеевой Глава Сузунского района Вячеслав Горшков вручил юбилейную медаль «80 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг».

Деревня Малистово Спас-Деменского района Калужской области – это довоенная родина Александры Андреевны. Вернее, тогда эта территория относилась к Западной (областной центр – Смоленск) области. Что осталось в памяти? Отец ушёл на фронт, больше сведений о нём семья не получала. С мамой и братьями — один старше, другой младше её — она переживала те страшные дни оккупации. Понятно, никакие письма с фронта семья получить не могла.

«Когда война началась, я была маленькой, с 1938 года рождения. Вот когда немцы шли, я маленько помню. Немцы полностью заняли деревню, шли со стороны Понизовья. А женщины наши, мама ходили по полю, закапывали мужиков убитых, вороны же поналетели. А когда немцы уходили, то деревню нашу сожгли. Бой, наверное, был, это уже не помню. Мы к речке все ушли, там сделали окопы и жили, — в памяти моей собеседницы точные даты не сохранились. — Угоняли в Германию на работу девок, они постарше меня: Маню, Катю, Нюрку — шесть человек с нашей деревни. А потом они вернулись». Так устроена человеческая память, что самые страшные события детства стираются. Вот и о времени в смоленском концлагере Александра Андреевна не помнит: «Мама говорила, увозили нас». Но вернулись в Малистово они с мамой ещё при немцах: «Когда немцы совсем ушли, мама с её сестрой в деревне на нашей усадьбе выкопали бунки, как землянки, крышей покрыли, уже получше стало жить». Это было в сентябре 1943 года.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 июля 1944 года была образована Калужская область, куда вошли 27 районов Смоленской, Орловской и Тульской областей. Это время запомнилось людям, оказавшимся на бывших оккупированных территориях. Рассказывает Александра Андреевна Елисеева: «Приехали на лошадях люди в советской форме, нас забрали и повезли, куда, не могу сказать. Крик, рёв, все ж плачут. Везли нас вагонами с караулом до Свердловска, потом в Сибирь. Так мы стали высланными». Позже, в годы перестройки, многие были признаны жертвами политических репрессий. Калужской областной прокуратурой была реабилитирована и Александра Андреевна, и та дата – 29 июля 1944 года – когда их из родной деревни выслали в Сибирь, обозначена в документе о реабилитации.

«Машинами нас везли до сузунской химлесхозовской конторы, что на Коммунистической улице. Направили на 87-й лесхозовский участок. Там два дома, где начальство, да казённая баня и два барака для рабочих. Голоду хватили! Ничего ж не было, ни куска хлеба. Дадут супа с нечищенной картошкой рабочим – и всё. Как мы, дети, выжили – не знаю, — Александра Андреевна вздыхает. – Потом много людей ещё привезли, немцев сосланных. Как хотите, так устраивайтесь. Мама же не знала этой работы: что это за подсочка, вздымка? Очень тяжело ей пришлось. Школы на участке не было, потом на Каменку переехали, тоже школы нет. Так я всего два класса проучилась. А потом и мы стали работать, я – с одиннадцати лет. Нам эти вёдра со смолой тяжело таскать. Мама трудилась на вздымке, знала приблизительно, когда мы вёдра наполним, унесёт, вывалит. Назавтра – всё опять. Мама отмечалась в комендатуре, потом комендатуры отменили. Мы уже на Вороньем броде жили. Сняли ограничения, разрешили уехать из Сибири. А куда? Мама настрадалась, решила не возвращаться, мы потихоньку уже и здесь обжились. Отец не вернулся, и мамины два брата погибли, сирот дома оставили. Уже потом одному маминому племяннику миной ноги оторвало, схоронили его. Ездила и я в Малистово, когда уже взрослая была».

Когда война закончилась, все кричали от радости – это запомнилось. Отмечали больше православные праздники, особенно Пасху. «Маме дополнительно хлеб давали – она всегда первое место держала на работе. Зимой булку круглую разрежем, в форточку куски подвесим, замёрзнут. А мы потом их грызём – подольше хватит. Позже уже и курочек завели, и корову нам дали – вот мы зажили! — улыбается Александра Андреевна. — Быстро жизнь утекла, я сорок лет отработала. С Петром Петровичем Агапкиным, трое нас, ездили в Москву за наградами. Когда на Вороньем броде мы жили, часами именными меня за труд награждали. И квартиру предлагали, я отказалась – как без огорода жить? Теперь жалею».

Елена ЗЕМЛЯНИЦКАЯ