Возвращение Ивана

В настоящее время наша улица Солнечная полупустая, много домов нежилых. Но мы надеемся на лучшее, что наполнится она людьми. И зазвенят детские голоса, по утрам заспешат на работу и в гости люди. Но это — будущее, в которое мы верим.

Сейчас я хочу вернуться шестьдесят лет назад. Улица называлась Забегаловка, где кипела жизнь ключом, все жили дружно, соседились. В школу ребятня вываливала из каждого дома не менее пяти человек, а то и больше. Взрослые тоже спешили по делам: кто на работу, а кто попроведовать родственников. Проходя тогда по улице, ощущали их тёплую энергетику. Дружили и знали, в каком доме беда, помогали сообща, а радость делилась на всех. По рассказам моей мамы, особенно в войну и после неё люди жили единой семьей.

По соседству с нами жила Федора Ивановна, её муж Степан не вернулся с фронта. Осталась она с пятерыми детьми, самому малому было пять лет. Старшие два сына подрабатывали на пилораме. Дочки Мария и Анна трудились в лесу на рубке сучков.

Горевала Федора Ивановна после гибели мужа, но детей надо воспитывать. Всю свою любовь перенесла на младшего Ванечку, который был сильно похож на Степана. Попривыкли старшие к этому, лишь бы не плакала мать по ночам. Печёт ли блинки, первый блинок — Ванечке, к столу не подходили, пока он не накушается. И пирожками не был обделён, всё лучшее — дитятке, так ласково называла его Федора Ивановна. Она порой понимала, что балует, но сердце щемило. Время подошло в школу его отправлять, опять сладенькое в сумку ему клала. Вечером встречала на полпути, вела его за руку. С ребятишками общался мало наш Ванечка, на одни тройки учился. Частенько Федору Ивановну вызывали в школу за то, что сын плохо усваивает материал. Федора Ивановна защищала Ванечку: «Что с сиротинушки взять?» Переводили из класса в класс, жалея Федору Ивановну.

Ваня дома помогал мало. Братья на огороде землю копают, девчонки грядки делают, а Ванечка лопату мастерит, которая сама будет копать. С трудом одолел семилетку. На каникулы приезжали ребята из города. рассказывали о вольной жизни. Иван захотел тоже уехать, надоела скучная деревня. Федора Ивановна отговаривала, он настаивал на своём. Провожали всей улицей, старики напутствовали: «Учись, Ванька, может, в городе из тебя толк выйдет». Поступил он в ремесленное училище на слесаря-наладчика. Первое время писал матери, хвалился, что за три копейки можно весь город объехать. Федора Ивановна с радостью рассказывала, как Ванечка живёт. Ждала его в гости, но были одни посулы. А потом он писать прекратил вообще, как исчез. Отправила старшего узнать, но безрезультатно. Потом пронёсся слух, что видели Ивана в городе выпивавшего с дружками.

Запечалилась Федора Ивановна, что живёт не по Божьи её дитё. Осунулась, каждое воскресенье в церковь шла и молитвы по сыну творила. Набожная была Федора Ивановна, сознавала, что испортила свою сиротиночку. Но надежды не теряла и соседей уверяла, что приедет Ванечка обязательно. Сбылись её слова. Может, молитвы помогли. Заявился Иван, как первый снег на голову. Это был другой уже человек, торопливый и разговорчивый. Обнял мать как-то холодно, руки братьям пожал отчуждённо. И когда вся семья собралась за столом, сообщил, что приехал ненадолго. Уходит добровольцем на службу. Федора Ивановна протяжно заголосила и руками закрыла его. Наутро вся улица знала, что Иван идёт добровольцем. Максим Иванович и Семён Николаевич — бывшие фронтовики, они поддержали Ивана. Оба пришли инвалидами с фронта, знали, на что идёт Иван. А он пропускал их слова мимо ушей. К вечеру собралась вся улица. Сообща накрыли стол, где было и выпить, и закусить. Всем хотелось обнять и ободрить добровольца.

Иван держался натянуто. Выпить не отказывался. Кто-то совал ему потрёпанную трёшку, и рублики в ход пошли. Напутствиям не было конца, и вдруг Иван заплакал, как малое дитё. Федора Ивановна передником вытирала ему глаза. Из добровольца он превратился в маленького Ванюшку, и всем хотелось реветь вместе с ним. Иван быстро вышел из-за стола и, пав на колени, горько разрыдался. Навзрыд стал просить прощения у матери и у всех соседей. Признался, что дружки по бутылке надоумили его собрать деньжат с доверчивых людей. Слёзы и истинное раскаяние Ивана смягчило всех, забыли и про проводы, и про ложь. Максим Иванович заявил по-отечески: «В город большой не поедешь, а я буду наставником тебе». Федора Ивановна тихо плакала, понимая, что излишняя любовь чуть совсем не сгубила сына. И когда Максим Иванович объявил, что надо его женить, все дружно поддержали. Невесту нашли быстро, по соседству Марию — видную девку, она почтальонкой работала. Да и Иван разом образумился.

На следующий день было сватовство, Мария и Иван стали хорошей парой. Через год Ивана провожали в армию, располневшая Мария прижималась к нему. Дождалась его с дочкой Танечкой, и зажили они счастливо. А Иван, проходя мимо местной церкви, что-то шептал и крестился. Искра истинного раскаяния в нём осталась навсегда. От вина отбило, как от тяжкого греха. Детей своих, а их было пятеро, любил всех одинаково. А Федора Ивановна, умудрённая опытом, советовала детям своим: «Дитя любите, но сильно любовь не показывайте».

Зинаида, Шипуново